В начале января 1726 года Президент Берг-коллегии граф генерал-фельдцейхмейстер Брюс Яков Вилимович ждал приема у светлейшего князя Александра Даниловича Меньшикова.
Граф Брюс Я.В. – сподвижник Петра-I. Происходил из знатного шотландского рода. Был одним из самых образованных людей своего времени. Занимался математикой, астрономией, физикой, горнорудным делом. В 1696 г составил первую карту земель от Москвы до Малой Азии. В 1717 г назначен президентом Мануфактур-коллегии, а в 1719 – Берг-коллегии. Руководил ею до июля 1726 года. При его управлении произошло улучшение дела по добыче и переработке различных металлических руд. Брюс организовал лабораторию для пробирного анализа и исследования руд и металлов. Перед уходом со своего поста получил высший воинский чин генерала-фельдмаршала.
Вызов к Меньшикову мог предвещать неприятности… Сложности при Дворе были графу известны, а финансовое положение Берг-коллегии оставалось шатким. Денег не хватало не только на то, чтобы организовать действо лабораторной экспертизы вновь открытых руд, отводом мест под заводы и рудники и выдачей ссуд на их строительство, но и на обучение своих горных инженеров и горных мастеров, которые хоть как-то могли бы вести горные дела на месте. Потому государство привлекало на горную службу иностранцев, в основном из Германии. Заводы и рудники после смерти Петра работали из рук вон плохо. Даже взыскание с промышленников налогов производить было некому… Крестьянский люд продолжал противиться ведению горного дела на их землях …
Это и многое другое он хотел высказать князю, ибо от его покровительства завесило очень многое. Потому-то и подготовил накануне ему записку о нуждах Берг-коллегии. В ней излагал необходимые меры по укреплению ее влияния на промышленников по сбору налогов, часть средств из которых просил на то, чтобы Берг-коллегия не зависела от казны и могла свои финансовые проблемы решать за счет налогов за пользование горным промыслом. Но, зная финансовое положение казны государевой, он не был уверен в том, что сможет просить князя о поддержке.… А тут еще из Нерчинского берг-амта слушок пошел о том, что охочие до золота люди, оное уже промышляют…«Э-эх! Кабы знать, о чем князь думает…»,- размышлял Брюс.
— Графа генерала-фельдцейхмейстера светлейший князь Александр Данилович принять изволят! –Дворецкий распахнул дверь.
Брюс прошел в залу. Меньшиков сидел за столом и что-то писал. Потом обернулся и в упор спросил:
— Так что там у вас известно про золото, да сéребро, которое копает уже охочий люд в Сибири, а ваше ведомство об этом даже не слыхивало? Когда заводы будут плавить железо для нужд сибирских. Или возить за тысячи верст с Каменного Пояса1?
— Ваше сиятельство!.. Трудности великие у нас сейчас. Берг-коллегия только на ноги стала…
— Не надо мне объяснений, Яков Велимович! Говори по делу!
Брюс поклонился и продолжил, явно волнуясь.
— Это не наша вотчина заниматься копачами. Наше дело заводские дела, развитие которых тормозится нехваткой денежного содержания…
Меньшиков поморщился, и прервал генерала-фельдцейхмейстера.
— Дорогой Яков Вилимович, государевой казне злато и серебро надобно для поддержания армии и для других дел великих. Демидовские заводы не сполна железо поставляют Двору. Деньги требуются. Но англичане переплачивают ему. Потому оное к ним пошло. А нам пушек много скоро понадобиться. Государева же казна полнится плохо. Нужно, во что бы то ни стало, найти ключ к поставкам железа в Сибирь, дабы развивать металлургию там, на месте, а не возить железо с Урала, коего и здесь не хватает. К тому же ко Двору злата и серебра нужно бы добывать. А нет, то сыск вести по всем весям российским. Это твоя вотчина, потому и велел позвать тебя.
Меньшиков встал и прошелся по залу.
«Не примет записку…Никак не примет. Не время видно пришло из казны денег просить…»,- мысленно сомневался Брюс, глядя на озабоченную государственными делами фигуру светлейшего князя.
– Согласно Берг-привилегиям2 все, что добывается, является собственностью царя, – продолжил князь. – По моим сведениям Берг-коллегия в курсе дела, что серебро есть где-то и в Алтайских горах. Но где, никто не знает. Нужно для этой цели организовать предприятие туда и не только туда. Чинить там заводы. Как теперь же явствует, в якутских горах железо уже самочинно куют, да, доносят, и золотишком промышляют…. Надобно экспедицию и туда учинять. Поэтому распорядись, голубчик, чтобы дюжину горных инженеров направили в разные концы, где на то золотых и серебряных руд есть признаки.
— В Берг-коллегии и полстолька не наберется, – уточнил президент Берг-коллегии. И опять у него засверлила надежда: «Может, сейчас и выложить записку…».
— Обучать своих надобно или из Европы выписать. На то Указ царев есть и деньги из казны выделены. – Резко обернувшись к Брюсу строго заметил князь.- Ты, голубчик, уж пока проследи, как деньги-то использованы. В случае не по назначению будет доказано – вели ко мне отправить виновных. Мы уж с ними разберемся…
Холодок по спине пробежал и где-то так и застыл под ложечкой генерала-фельдцейхмейстера. Уж он-то знал, как разбираются в Тайной канцелярии их величества «Мы».
«Нет, нельзя давать документ сейчас. Слишком строг и не в духе князь. Как бы чего не вышло…»,- совсем потерял надежду вручить документ Президент Берг-коллегии.
Князь посмотрел пытливо на вытянувшегося во фрунт генерала-фельдцейхмейстера, усмехнулся чему-то и… неожиданно смягчился.
— Ты, граф, конечно же, с бумагой ко мне пришел, с прошением? Давай, посмотрим! Просить вы все мастаки…
Брюс знал, что князь разным бывает, но чтобы вот так, сразу прочесть его мысли, не ожидал. Но, все-таки гордо кивнув головой, вытащил из рукава камзола свернутую в трубочку записку, подал, прищелкнув каблуком…
— Здесь все как есть, прописано, князь! Запросы более чем скромны…
— Знаю, знаю вас! Все скромники намерение имеют в казну государеву заглядывать, а на поверку – воруют!
«Уж кому-кому, не тебе князь учить нас. Сам Петр Алексеевич, царство ему небесное, тебя шпынял за казнокрадство…»,- подумал граф.
Отвернувшись от генерала-фельдцейхмейстера, Меньшиков продолжил.
— Что сказал пока, это еще не к тебе, Яков Вилимович, а к людям твоим касаемо, о которых у меня дознание есть,- нажал опять на слово «пока» князь.
Меньшиков вдруг неожиданно обернулся и буквально просверлил взглядом Брюса. Тому стало опять не по себе…
– Четверть, что здесь испрошено, дам, – подписывая бумагу, – а в остальном, в остальном сметку сами проявляйте, как управлять горным делом. На то вы все для того и поставлены.
Князь опять прошелся по залу и, не глядя на графа, уже говорил, словно, с самим собой:
— Может и правда в твоих словах есть, коли часть налогов с промышленников отчислять надобно на то, чтобы деньжата у вас водились на сыск руды. Но.., - он опят повернулся к президенту Берг-коллегии и строго подчеркнул: - за расход прежних денег ответ держать генерал-фельдцейхмейстер сам будешь… Ступай!
* * *
По возвращению от князя Меньшикова Брюс велел позвать казначея Берг-коллегии.
Служитель канцелярии предстал перед ним и побелевшими губами произнес:
— Никак нет, Ваша светлость! Часом тому назад его увезли… в дознание приказом князя Меньшикова…
«Что-что, а это в России быстро делается»,- подумал про себя Брюс и махнул рукой на дверь.
— Ступай! – и впал в беспокойное размышление…
«Казначею, видно уже было не миновать дыбы. Пора самому уходить от дел государевых пока не замели… А вот заводы поднимать в Каменном Поясе, да Сибири надобно. Нужны надежные, смелые и молодые люди… Здесь без Татищева не обойтись.
Татищев Василий Никитич (1686-1750). Историк и крупный государственный деятель. В 1720 - 22 и 1734-37 гг управлял горными казенными заводами на Урале. Им впервые разработан Горный устав, Заводской устав и Наказ шихтмейстеру.
* * *
Северная война 1700 – 1721 гг, которую вела Россия со Швецией за выход к Балтийскому морю, требовала увеличения производства железа и цветных металлов. Несмотря на финансовые трудности, Петр-I искал возможности организации структуры, которая бы взяла на себя управление горным делом. По его инициативе и была учреждена в 1719 году Берг-коллегия вместо существовавшего Рудного приказа. В 1720 – 1722 гг действовала совместно с Мануфактур-коллегией. Лишь с 1722 г представляла собой самостоятельную управленческую структуру. Функционировала с перерывами: в 1719 – 1731гг, в 1742 – 1784 гг, в 1796 – 1806 гг. С 1802 г была подчинена Министерству финансов. В 1806 г была упразднена Александром-I, а ее функции были переданы Горному департаменту.
За время своей деятельности Берг-коллегия сделала великий рывок в развитии горного дела в России. Руководствуясь Берг- привилегией и Берг- регламентом, а также именными и сенатскими указами, она ведала лабораторной экспертизой вновь открытых руд на Урале, в Сибири; отводом мест под заводы, рудники; выдачей ссуд на их строительство; рассмотрением споров между промышленниками; взысканием с них налогов. В ее функции входила приписка к заводам крестьян, а также выдача разрешений на покупку крепостных к заводам, рассмотрение жалоб промышленников от вмешательства в их дела местной администрации, передача казенных заводов частным лицам и приемом частных заводов в казну. Занималась управлением казенными заводами, организацией сбыта продукции. Наконец, создала свою горнорудную школу по западному образцу, из числа которых вышел Афанасий Метенев, представший в январе 1726 года перед первым Президентом Берг-коллегии графом генерал-фельдцейхмейстером Брюсом Яковым Вилимовичем по рекомендации Василия Никитовича Татищева.
На столе, заваленным книгами лежало краткое досье на шихтмейстера3 Метенева:
Афанасий Прохорович Метенев рождения года 1703-го. Коломенский дворянин. Выпускник Московской артиллерийской школы. В 1722 г в группе школьников переведен В.Н.Татищевым в арифметическую школу Уктусского завода на Урале. С 1723 г состоит на службе при Уктусском, Екатеринбургском заводах в чине шихтмейстера.
Попросив секретаря впустить шихтмейстера, президент отошел к окну и, повернувшись к двери лицом, испытующе посмотрел на вошедшего и точно отрекомендовавшегося молодого человека.
Перед ним стоял подтянутый молодой человек 23 лет от роду. Заметил, что плечист, коренаст. О таких людях говорят, что в корень пошел. Русая, обозначенная только мягким пушком борода с высоко обрезанными бакенбардами, сглаживала чуть удлиненное лицо. Усы, плавно переходящие в бороду, коротко стрижены. Теплые карие глаза излучали мягкость и вместе с тем схватывали собеседника всего. Были внимательны и изучающе проницательны.
«Не бабник. Но не в меру, кажется, мягок. Сдается, честен. Такому предприятие может быть дозволено. Выполнит и репортовать будет как по уставу. Но слишком молод. А впрочем… Моя-то служба царю Петру Алексеевичу тоже началась в 20 лет от роду, когда в 1689 году с отрядом под командованием генерала Патрика Гордона я прибыл в Троице-Сергиев монастырь, чтобы поддержать государя во время стрелецкого бунта… Какие это были времена! - вспоминал Брюс.- А потом занялись оружием. Все тогда во что горазд делали. Фузеи каждая по-своему заряжалась, разными пулями. Вот и пришлось приводить к единому стандарту все… От того и победы были дерзкие… А сейчас… Сейчас бы вот горное дело двинуть, да стар, видно становлюсь. Разве что вот такие молодцы двинут, как этот?…».
Крупные черты лица Президента Берг-коллегии Метеневу показались мягкими. Но за этой мягкостью скрывалась твердость характера, которая белым париком, надвинутым на высокий лоб, даже придавала лицу суровость, а взгляду жесткость. Шихтмейстеру даже показалось, что Брюс будто бы пронзил его мимолетным взглядом насквозь, отчего Афанасию стало как-то не по себе. Он знал, что этот человек велик и был приближен когда-то к самому царю Петру Алексеевичу…
Граф прошелся между столом и стоявшим перед ним шихтмейстером, сообщил:
— Повелением Берг-коллегии с согласования Главного правления сибирских заводов, ты, голубчик, направляешься на Каменный пояс для организации важного предприятия. Намерениями нашими заводские дела на Урале крепить должно, дабы заводы руду добывали и плавили исправно. Тебе же поручается организация новых и улучшения работы старых заводов, а в окрестностях оных, сыскные работы других металлов вести. Признаки их установлены рудознатцами уже давно. Да сразу сыскать ту руду не вышло. Теперь твое время пришло. Хватит тебе казенные бумаги ворошить. Дворянскому роду служба государева нужна прилежная. Берг-коллегия надеется на твою предприимчивость в новом для тебя деле. Вот тебе Приказ и ступай, служи Государыне на благо Отечества.
Он вручил ему бумагу и добавил:
— Смету потребных расходов укажешь, а исполнение по концу предприятия направишь в Берг-коллегию. Напомнить лишь хочу один из Указов царя нашего батюшки покойного Петра Алексеевича. – Перекрестился и при этом процитировал, не обращаясь к тексту: «Все прожекты зело исправны должны быть, дабы казну зряшно не разорять и Отечеству ущерба не чинить. Кто прожекты будет абы как ляпать, того чина лишу и кнутом драть велю – в назидание потомкам». - Понял о чем речь?
— Понял Ваша светлость!
— Ступай! Управляющему Сусанского и Алапаевского заводов промемория послана содействие тебе учинять, а коли те, аки и кто другой, противные тебе дела устраивать будут, донеси…
Повернувшись к нему и, глядя прямо в глаза, добавил:
— И последнее. Бумаги по поискам железных руд разных, да других металлов беречь от огня и сырости, дабы по ним дела вершились потом людьми государевыми многие лета. Никому о сыске новых руд не доносить, окромя тем, кому указано настоящим Приложением к Указу, особливо про злато и сèребро, и пуще отца с матерью тайну великую беречь о залежах оных… Кто интересоваться твоим делом будет, донеси, как в Приложении есть. – С Богом!
* * *
«Наконец-то! Наконец дело великое и по душе вышло, а не эти бумаги перебирать, кто и сколько из заводских контор налоги платить должен. Он по представлению самого Татищева и велению Берг-коллегии самого Президента Берг-коллегии генерала-фельдцейхмейстера Брюсова назначен на Урал! Надо же, в даль какую! О-о! Он непременно докажет свою состоятельность! Подумать только, он будет управлять заводами по добыче и выплавке руд разных…
Мысли Афанасия волновали его сознание и он готов был опять лететь хоть на крыльях на Каменный Пояс и работать, работать там, не жалея живота своего. Он быстро ходил по комнате от стола к двери и снова к столу. Его невысокая, но плотная фигура в сумеречном свете заходящего зимнего солнца напоминала запертую метущуюся птицу, которая, осознавая скорую свободу, билась в клетке, желая ускорить свое освобождение.
Неожиданно он остановился у окна, посмотрел на закат, и такая вдруг тоска охватила его душу, что он сел на стул и уронил голову на стопку тетрадей с его выписками по горному делу.
«Моя Катенька ни за что не поедет в эту глушь…- Он представил себе сейчас ее лицо с маленьким ртом и теплыми карими глазами, наполненными слез. – Нет, не поедет! Она итак намекала, чтобы я остался в столице».
Катенька – дочь известного петербургского купца Якова Балашова – далее столицы никуда не ездила. По воле отца была помолвлена с Афанасием Метеневым, с отцом которого Прохором Ильичем Метеневым дела имел ее батюшка торговые зерном коломенским. С первой же встречи Катеньке приглянулся открытый и приятной наружности Афанасий. Он же в ней нашел красавицу и понял, что это его судьбинушка.
Отец Катеньки радовался возможности породниться с дворянским коломенским родом. Но он был человек крутого нрава и старых домовитых традиций. Всячески давал понять, что должность Афанасия государева и тот обязан ее держаться здесь, в столице, дабы в ней продвижение по службе иметь. Афанасий же в тайне мечтал начать свое дело горным инженером и когда однажды мельком заявил об этот будущему тестю, тот, нахмурившись, изрек:
— Неча тебе всю жисть по весям таскать будущую семью. Здесь достойное дело страдай!
… «И будущий тесть против будет!»- мысленно заключил Афанасий.
Солнце уже скрылось за сруб двухэтажного здания. В комнате было темно. Он зажег свечку. Тени от подсвечника заплясали в углу этажерки. Запахло воском. И опять смутная благодать разлилась по его сознанию, которое почему-то рисовало ему опять дорогу, а он, завернувшись в тулуп, смотрел на бегущие вдоль дороги тени деревьев и был уже далеко-далеко на пути к Каменному поясу…
«Странно, как будто, только оттуда, а уже манит меня этот край обратно в объятия свои, к которым прикипел и от которых мне уже не уйти», - восторженно думал Афанасий.
Вечером, лаская Катеньку, он поведал ей о своем назначении. Та со страхом смотрела в его глаза и плакала. Но, плененная ласками суженого, вдруг обхватила его за шею, зашептала:
— Я туда, куда и ты! Я с тобой. Не бросай меня! Я умру без тебя, Афонюшка.
От этих слов Афанасий проникнулся к Катеньке такой нежностью, что задохнулся в ее объятиях. И ему казалось уже, что это они вместе с ней плывут в пелене снегов и ничто не может помешать им начать собственную жизнь вдалеке от родительского дома.
* * *
Второй день Катенька просила на коленях отца отпустить его с Афанасием. Тот оттолкнул дочь, охнул кулаком по столешнице:
— Пока я жив ты подле меня будешь! А если твой суженный на Каменном поясе жизнь устраивать хочет – его воля. Нового тебе женишка с матушкой подберем. Благо детишек нарожать не успели!
Матушка в страхе сидела в углу и молчала, а Катенька внезапно зарыдала, и, наконец, почти завыла. Но отец был непреклонен и, хлопнув дверью, вышел из горницы.
* * *
Обоз выходил из Петербурга рано утром. Катенька бежала за санями, пока не упала. Афанасий спрыгнул с саней, поднял ее.
— Афонюшка, я сбегу от отца, только жди меня!- рыдала Катя.
— Катенька, я вернусь! Я, я… обязательно вернусь за тобой, но лишь через год! Помни, через год и тогда обязательно уедем,- и прыгнул в сани.
Афанасий видел, как Катенька продолжала идти вслед уходящему обозу. С непокрытой головой и опущенными руками в ее фигуре обнажалась безысходность и брошенность на произвол судьбы. Такой и запомнилась она ему. На его же сердце легла печаль и не покидала до самого Каменного Пояса, пока дорога вконец не захватила его, а мысли наполнились думой о предстоящем предприятии, кое таило в себе неизвестность.
