В 1743 году серебряную руду, открытую сержантом Охотского порта Федором Шарыповым на реке Тыре, объявила Иркутская провинциальная канцелярия. Вновь обретшая свой статус, видя, что перспективы серебряных руд не ограничиваются Алтаем, а оные уже проявляются в горах якутских, Берг-Коллегия дает задание Канцелярии Главного правления сибирских заводов расширить работы на серебро из своих средств. Та обратилась к знатокам серебряных дел. Их были единицы на Урале, Нерчинске, Иркутске. Россия, испытывала острый дефицит горных служителей, поскольку своих еще не готовила в потребном количестве, а потому заключала контракты с иностранцами на проведение работ в европейской части России, на Урале, Иркутской провинции Сибирской губернии. Посылались горные служители и в Якутскую воеводскую канцелярию, которая непосредственно подчинялась Иркутской провинциальной канцелярии.

Так волею Петра, а потом и его окружения, Россия первая пошла по пути «перекачки мозгов» из Европы, дабы поднять свое горное дело другими, которые знали в этом толк. Пройдут столетия и все обернется. Именно Европа, а потом и Америка пойдут по пути России и начнут «покупать мозги», но уже российские. Чего боле – то стоило дешево. Чего не хватало – то стоило дорого. Вольно или не вольно сработал рыночный механизм, который от товара переключился на продажу интеллекта.

«Штучность» горных специалистов в начале и даже середине XVIII века в России не давала возможности развернуть широкий фронт работ по освоению железных, медных, свинцово-цинковых, и серебряных руд Алтая, Забайкалья и Восточной Сибири, драгоценных камней, коими уже славился Урал. Поэтому Двор всячески удерживал иностранных горных служителей, поощряя их деньгами, чинами, лишь бы те отправлялись на поиски руд в неосвоенные районы Сибири. Немаловажную роль в этом сыграло и то, что с легкой руки Петра, а после него Бирона, в империю «потекли мозги» европейские.

Поэтому Канцелярия Сибирских заводов призвала саксонца обер-штейгера Иоганна Фридриха Вейделя для того, чтобы тот мог рекомендовать кого-нибудь для отправки в Якутскую воеводскую канцелярию и заводоправление с целью разобраться с теми серебряными проявлениями, о которых настоятельно заявлял берг-гешворен Метенев. Перебрав всех, кто числился в горных служителях Канцелярии, Вейдель рапортовал начальству, что специалистов по прииску серебряных руд нет, разве что этим мог заняться Бахман, который, находясь на Урале, в свое время занимался серебряными промыслами в Саксонии. Да уже больной Иона на Нерчинском заводе, производивший пробирные анализы свинцовых руд, который из-за своей занятости рекомендовал к поиску свинцовых и серебряных руд воспитанника саксонской школы горного дела – Яковлева.

Саксонец Иоганн Готфрид Бахман подписал контракт на службу в России в 1738 г. В чине штейгера с 1739 г работал на Нерчинском заводе. В 1942 г переведен на Урал. Дав согласие по контракту на три года работать на Тамгинском заводе в 1744 г при отправке на завод повышен в чине до унтер-штейгера.

Саксонец Иоганн Конрад Ион, называвшийся Кондратом Ионой. Маркшейдер. Работал по контракту в 1739-1754 гг при Нерчинском сереброплавильном заводе. Один из крупнейших специалистов в России по добыче серебряных руд и сереброплавильному производству. Способствовал переводу технологии плавки-очистки серебро-свинцовых руд с устаревшей «греческой» на «саксонскую».

Яковлев Петр Яковлевич. Берг-гешворен. Выпускник Московской математической и навигационной школы. С 1728 года находился на горной службе по исследованию Урала. В 1737 г в команде Клеопина совершил поездку на Нерчинский завод, где составил комплекс технических чертежей и рисунков. А в 1738 году переведен к присяге на постоянную службу при Нерчинском заводе. Произвёл шурфовку вокруг Байкала. Первый составитель карты Нерчинского уезда. Один из первых обследовал полезные ископаемые на Камчатке и Командорских островах. В конце 1753 был проездом на Тамгинском заводе. В его команде были штейгер Пермяков, берг-гауэр Меркурьев , горный ученик Жуков.

К отправке с Бахманом в конце декабря 1744 года был назначен горный ученик с уральского Шилово-Исетского рудника Сысертского завода Степан Прижимов.

Степан Прижимов. Из крестьян Ольховской слободы Екатеринбургского ведомства. На горных работах с 1739 года. При отправке с командою Бахмана повышен до берг-гауэра.

Из-за дальностью расстояний от чиновников Канцелярии Главного правления Сибирских заводов, Афанасий Метенев не мог знать о тех усилиях, которые прилагало начальство для того, чтобы оказать помощь требовательному и строптивому берг-гешворену, а потому на свой страх и риск Афанасий сам начал добычу своих бедных руд.

Переред его глазами, как какое-то назойливое видение, часто всплывали камни, показанные ему Шарыповым и Ротманом с блестками свинцовой руды, и это одновременно разжигало в нем самолюбие и подогревало к еще большей деятельности. Самолюбие его жгло тем больше, чем хуже выглядела его руда в разрабатываемых им телах Верхне-Ленского рудника по сравнению с шарыповской рудой…

Чиновники из Канцелярии, обеспокоенные бессистемностью отбора проб на железо и серебро упрямым берг-гешвореном, запрещает посылать их без привязки к обнаруженным объектам и настаивает на полном прекращении расширении производства железа «из-за дальностею и умалением людей… и для того казенных денег держать не для чего». А для того, чтобы как-то систематизировать работу по сыску серебряных руд Метеневым ему Канцелярия приказом направляет для контроля качества руд маркшейдера¹ саксонца Иоганна Конрада Иона.

* * *

Известие в начале лета о приезде на завод саксонца унтер-штейгера с семьей, горными служителями и работным людом, обрадовало Метенева. Ибо в этом видел хороший знак начала разворота работ по поискам серебряных руд. Но больше всего обрадовался назначению на его завод ученика пробирера Петра Корнилова, поскольку возникла возможность на месте анализировать пробы на серебро, медь, свинец. Тем самым понимал, что при Якутской заводской конторе создается, в конце концов, своя горная служба со своей аналитической базой и образованными людьми, с которыми и словом можно обмолвиться и дело достойное делать.

Петр Семенович Корнилов. Тобольский дворянин. Известный уральский горный офицер. Учился в Екатеринбургской арифметической школы. В 1739 г вступил в горную службу пробирным учеником. Служил при Екатеринбургской лаборатории и Сысертском казенном заводе. В 1742 г делал анализы руд, присланных в Екатеринбургскую лабораторию Метеневым от Якутской заводской конторы. В 1745 г участвовал в освидетельствовании золотоносной породы Шилово-Исетского рудника Сысертского завода. Позже работал за надзирателя Тамгинского завода.

Будучи оторванным от европейских, уральских, иркутских и сибирских центров горного дела, Афанасий понимал свои ограниченные возможности к созданию настоящей горной школы. Страдал оттого, что не с кем было обмолвиться волнующими проблемами горного дела. Особенно, что касалось поисков меди, свинца, серебра и золота. Он интуитивно чувствовал сродство этих металлов и тщательно собирал поисковые признаки, радовался тому, что его интуиция не подводила. Но когда приходили из Екатеринбурга низкие содержания свинца и серебра в колчеданных рудах, которых он отбирал множество, его охватывало уныние. Тогда он вышагивал взад-вперед в своей тесной каморке, которую не без гордости называл кабинетом, не спал ночами, размышляя о том, как сложна природа-матушка.

Бахман, после знакомства с заводом, сразу поставил условия о том, что ему обещано было высоким горным начальством по прибытии на завод согласно подписанному контракту. Жалованье, квартира, подсобные работники из числа горных учеников и рекрутированных солдат. Метенева удивила его прямолинейность, требовательность, даже нахрапистость. Сам он, когда-то, по прибытии завода в первую очередь интересовался делом, но не бытом. Долго теснился в комнате, которую ему отвел Петр Бронских, пока общаком не построили дом. С приездом к нему Катеньки он сделал только пристрой, который и называл кабинетом.

«Может оно и правильно, а, скорее всего, так и должно быть, только русский мужик всегда вначале думал о деле, а уж потом о своей особе»,- размышлял Афанасий, но принял требования унтер-штейгера стоически. И все же щепетильность саксонца где-то в глубине души у него оставила осадок мелкой неприязни.

Церемония принятия новых людей в горные служители при заводе соответствовала утвержденным Горным и Заводским уставами. А потому в один из воскресных дней берг-гешворен назначил приведение к присяге и к верной службе унтер-штейгера Иоганна Готфрида Бахмана и определенного из горных учеников в берг-гауэры Степана Прижимова. Присягу принимал священник Андрей Ядрихинский в тамгинской Троицкой часовне. Обставлено было не пышно, но торжественно. Работный люд расступался перед принявшими присягу горными служителями, мял шапки.

К вечеру в домах вольнонаемных и крестьян, прилегающих к производственным цехам завода, то здесь, то там, возникал мордобой. Подпитый народ по случаю присяги заводского горного начальства, получивший свою долю спиртного, выводил наружу изнеможенную за долготерпение душу. Но казачки и солдаты, по случаю праздника усилившие наряды и наблюдавшие за порядком, только посмеивались, глядючи на здоровенных мужиков, таскавших друг друга за бороды. А коим, даже советовали как примять и давать сдачи. Но дрались не в злость. Побитого поднимали и спроваживали домой. А то, придя в себя, затягивали песню как два брата или друга. И жизнь казалась хоть и не в радость, но и не в муку. Текла себе, как Лена-река куда-то, не зная, что там за поворотом. Но стремилась обреченная катиться, где пенистыми порогами, а где разливаться вширь плесами.

Горные служители праздновали в своем кругу. Для этого собрались в бывшем доме Бронских, в перерубе которого обосновался плотинный подмастерье Матвеевых.

Перед трапезой священник Ядрихинский сотворил молитву, поднял чарку за призванных на горную службу при Тамгинском заводе и заключил:

— Дабы служба государева медом не казалась, а мед почаще бы наш быт окрашивал,- и выпил.

Подканцерярист Федор Сургуцкой был абсолютно непьющим. Но на этот раз священник не потерпел такого соседства и после нескольких почавших стаканчиков назидал:

— Мы, священники, пьем не потому, что нельзя, а потому что надо! Ибо кто пример покажет, как пить ее, проклятую?… А посему Петр Семенович, ты обязан хотя бы пригубить горькую, ежели не хочешь поперек моему достоинству и положению находиться.

Все засмеялись, а Метенев добавил:

— Что там пригубить? Выпей хоть раз, Петр Семенович, и до дна. Посмотрим на тебя выпившего, а то все ты только на нас со стороны смотришь. Дай хоть на тебя разок посмотреть.

И под возгласы «до дна!» подканцелярист, подбоченившись, осушил стаканчик. Все захлопали в ладоши, и веселье продолжилось.

По нечаянности, сидевший рядом Прижимов, потянувшись за куском мяса, опрокинул свой стакан в плошку с грибами. И, видимо сообразив, что водкой грибы не испортишь, машинально пододвинул их к Сургуцкому. Тот любил грибную юшку, а потому, выпив свой стаканчик, добавил грибной юшечки. Через некоторое время его уже опрокинуло на плечо Прижимову. Так что под конец вечеринки подканцеляриста пришлось ему волочить к дому.

Переступив порог дома, в котором жил подканцелярист, Прижимов заметил, как обаятельна его жена. Та всплеснула руками:

— Господи, что с ним?

— Лишку взял,- ответил берг-гауер.

— Так он же, проклятую, в рот не берет!- воскликнула жена подканцеляриста.

— С каждым когда-то случается,- улыбаясь симпатичной женщине, ответил Степан и игриво взглянул на нее. Та, не отведя взгляда, окинула его сверху вниз с прищуром, молвила.

— А иногда нам мужичков ничего присылают на завод!

За дверью Степан Прижимов подумал: «Какая баба у подканцеляриста! Так и стреляет глазками, так и стреляет… Говорят, такие притягивают мужиков, спасу нету…».