Крутой изгиб реки собирал многоводную часть реки в единое ревущее русло каньона. Щуплый плот кидало на шивере. Четверка бедолаг тщетно пыталась направить его к левому борту, чтобы избежать неминуемого удара о стремительно приближающуюся скалу. Лишь в последний момент рулевому удалось слегка подправить плот, и он чиркнул о скалу своим бортом. Связка крайнего бревна лопнула, и плотик начал расползаться по бревнышку.
— Не дай разойтись! - крикнул Федор Зыков и вцепился за конец ускользающего бревна.
Усилие Федора было несравнимо с мощью реки, но именно его оказалось достаточно, чтобы два молодца накинули на комель петлю, лежащей на верху хорошо увязанного груза пенькой и подтащили бревно к плотику.
— Пороги! Пороги! - Неистово закричал Иван Титов. - Впереди пороги!
Промокший Федор кинулся к кормовому веслу. Вместе с Иваном он старался держать плотик на шиверу. Усилия же двух молодцов сдерживали расползающийся плот. Часть груза уже начало уходить под воду между бревнами.
— Не удержим, Федор!
— Держитесь, братцы, за порогами должна быть прилука1 или приплесок2 ! В случае чего держитесь его! - Прокричал в ответ Зыков, а сам с Иваном неистово работал кормовым веслом.
Плот зарывался в пену несущейся куда-то реки. Иван уже стоял по пояс в воде на притопленном плоту. Удавка пеньки лопнула и двое молодцов, удерживавших петлю в натяг, так и исчезли за бортом плотика, не успев даже вскрикнуть.
Федор почувствовал, как расходятся задние бревна. Оглянулся. Молодцов не было. Притопленный груз вот-вот скроется под водой.
—Иван, бросай руль! За борт! Держись косы. Там мель! Я постараюсь выйти плотом в заводь, а ты кинешь веревку с берега. Спасем груз!
Федор не видел, как Иван уже подплыл к косе. Его внимание было приковано к «бойцу», который стремительно приближался к носовой части плотика.
«Не миную,- пронеслось в голове Федора.- Ну, еще малость, еще! ».
Плот своим правым краем таранил «бойца» и Федор вместе с ним оказался ниже по его течению. Это-то и спасло бедолаг. Они оказались в той лоханке заводи валуна, которая образовала небольшую яму крутящейся и пенящейся по кругу, но относительно спокойной воды. Оценив положение, Федор несколькими бросками оказался у косы. Стремительным ударом течения в спину его буквально выбросило на мелководье, и через мгновенье он уже оказался на галечнике.
Впереди бежал Иван с веревкой и привязанной к ней «кошкой». Пытался зацепить и подтянуть проносящейся мимо груз. Федор кое-как догнал Ивана. Молча помог ему удержать зацепившийся за «кошку» уже было расползшийся груз. Вытащили. Остальные бревна и часть груза уже скрывались в шивере поворота каньона.
— Где молодцы!
— Не видел,- ответил Иван, всматриваясь в пенящуюся пучину поворота реки.- Мы сами-то в капкане, как тут выберешься.- И развел руками.
Федор окинул взором каньон. Нависшие темные скалы казались непреступными.
— Мы-то на земле, они –то, как, беднушки!- И сокрушенно вздохнул.- Не сгинули бы в Халые.
— Молодые ишшо, глядишь выплывут.
— Помоги им, Господи!- Перекрестился Федор и шагнул к спасенному грузу.
Иван кричал. Звал молодцев. В ровном гуле реки тонули истошные его крики. Он метался по косе, но все было тщетно. Кроме шума водной стихии – ничего.
Вдвоем вытащили остатки груза и несколько бревен. Несмотря, казалось, на бесконечность северного дня, в каньоне темнело быстро. Нужно было что-то делать, чтобы не замерзнуть совсем. К ночи кое-как из волглого тальника разожгли костер. Костер дымил, и они еле-еле согрели кипятка. Поели, чем Бог послал. До рассвета так и не заснули.
Утро было тяжелым. Из всего груза остались кое-какие продукты, половина образцов, да треть мешков с рудой. Все остальное забрала Халыя…
Где-то верхом далеко вперед ушел Истер со связкой лошадей. Но его уже не догнать. Судьбинушка говорила о том, что выбираться придется самим. Провожая Истера, не думали, что расставанье может оказаться долгим…
* * *
Река не пугала. Федор с Иваном не раз сплавлялись по рекам, и этот сплав недавно казался им нетрудным предприятием. Но оба сокрушались о случившимся. Иван больше молчал. Все прислушивался. Не подаст ли кто голос из канувших в Халые.
Среди молодцов был племяш Ивана Егор. Шибко любил его. Что теперь скажет его отцу, отдавшему его в этот поход. Да и доберется сам когда-нибудь до Якутска-то.
К полудню солнце заглянуло в каньон. Разбросанный нехитрый скарб высыхал медленно. Детально обследованная коса и прижим были крохотными. В рост высоты углубления в каньоне были забиты гниющими бревнами и ветками. Это указывало на то, что с поднятием уровня воды их непременно смоет. Это открытие заставило еще и еще раз осмотреть каждый выступ в надежде найти хоть какой-то проход вниз по реке или выход наверх. Ни прохода, ни выхода не было.
«Действительно капкан»,- подумал Федор, и подсел на бревно к своему другу Ивану.
— Что делать будем?
— Выбираться, - коротко бросил Федор.
— Как?
— Есть два выхода. Первый – из бревен попытаться связать новый плот, чтобы выскочить к такому месту, где можно было бы выбраться из этого проклятого мешка. Второй – попытаться набросить веревку вон на тот уступ, - показал он на свисавшую скалу,- подтянуться и выйти наверх.
Иван сокрушенно покачал головой.
— До него не хватит веревки.
— Будем бить клинья. Вязать лестницу. Что-то надо делать. Итак время потеряли. Да и тучки не нравятся мне. Не ровён час, дождь пойдет. Помнишь, что берг-гешворен говорил. Тучка здесь – высоко в горах ливень. Выбираться надо, Иван, выбираться. Вал воды пойдет, смоет…
Иван молча поднялся, взял топор и пошел к завалу, прижатому к скале, где Федор выискивал дрова посуше.
— Плыть надо дальше!
Зыков покачал головой, а подошедший сзади Иван, бросив в сердцах палку в речной поток, произнес:
— Неча делать. Плыть надобно. Авось пройдем…- И начал упаковывать оставшийся скарб.
Они работали в темени не то чтобы кромешной, но сырой и холодной. Лишь небо над головой казалось серым и придавало возможность ориентироваться на пятачке. Трудились неистово, молча. Только когда уже нельзя было рассмотреть противоположный скальный обрыв, хотели разжечь костер. Однако больших трудов им опять стоило высечь кресалом искру и раздуть пламя. Сырые дрова сипели, не хотели гореть, пока вконец измученным, им удалось все-таки согреться и попить чаю.
Новый, собранный из оставшихся и сырых скользких бревен плот, висел на валунах у самой воды. Незначительным усилием его можно было столкнуть в небольшой омут.
«Может, Бог даст, выплывем к раздольному месту, о котором говорил Федору Истер, когда сержант Шарыпов год назад тоже проходил где-то здесь»,- посматривая на силуэт плотика, думал с тревогой Иван. Он не мог оторваться от него. Плот для него был сейчас единственной надеждой выбраться и доставить уцелевший груз к Арбатыле. За этим стояло многое, в том числе и его будущее. Берг-гешворен обещал ему немного денег для того, чтобы он смог обзавестись своим хозяйством, да поддержать Егора, переведенного берг-гешвореном из рекрутов в горные ученики. Уж больно хотелось ему Егора видеть преуспевающим в горном деле …
— Выплывем! - крикнул Федор, как бы понимая, о чем думает его сотоварищ.
– Если бы ребятки выбрались из каньона, вèрхом бы вернулись, но нашли нас. Знать сидят, как и мы в каньоне или сгинули. Господи, помоги им выбраться, - простонал Иван.
— Не убивайся зря! Надежда у меня есть,- перебил его Федор. - Племяш твой на Лене вырос. В таких перекрутах был, ты сам рассказывал. Выплывет! Не хорони раньше смерти-то.
— Выберемся, все углы прошарю, а без сомнения в душе не покину это место, не покину, пока не увижу живым его или мертвым.- Мучительно вздохнул Иван.
Утра не было. Была серая пелена тумана. Даже, кажется, река поутихла, не так реветь стала, хотя уровень воды уже касался привязанного плотика. Вода в реке явно поднималась.
— Пора!
Федор и Иван увязали оставшийся груз. Перекрестились. Столкнули плотик и, подхвативший поток реки, понес притопленное хилое сооружение к новой излучине реки.
Два поворота каньона, превратившегося уже в ревущую трещину, прошли, спокойно. Впереди ущелье неожиданно начало расходиться. Шум реки усиливался.
«Опять пороги», - пронеслось в голове у Федора.
Однако в расширенном русле удалось найти проход, и плотик уже разворачивало к появившейся впереди косе. И здесь екнуло сердце Федора. На галечнике впереди он заметил что-то темное, почти бесформенное.
— К берегу, бей к берегу! - Крикнул он Ивану и заработал сам водилом.
Когда пристали, то увидели на галечнике измочаленный тулупчик племяша Ивана. Тот бросился вдоль берега в надежде найти еще что-нибудь, но коса быстро закончилась, а за поворотом река ревела с еще большей силой, указывая на то, что каньон опять сузился.
Федор внимательно осмотрел крутой, но поросший лиственницей склон.
«Выбраться можно»- подумал он, и положил руку на плечи подошедшему другу.
— Не переживай. Может и обойдется, выбросило их где-нибудь подале отседова.
Он сказал так неопределенно, что Иван не мог понять, то ли он говорил о живых, то ли о мертвых.
— Не будем испытывать еще раз судьбу. Разгружаем плот и идем наверх. Вытащим груз. Ниже по течению реки можно будет срубить новый. А на этом плоту дальше идти, что в преисподнюю.
Федор вытащил из-за пояса Ивана топор и направился к плотику.
В это время гул каньона пересилил душераздирающий крик.
— Ива-а-а-н!
Они оба крутили головами и не могли понять, откуда крик. Гул воды, эхо ли, все смешалось, и они не могли разобрать, откуда он доносился. Но это был крик живой души!
—Ты слышал, Федор!- Спросил Иван
— Слышал, слышал! Но откуда?
— Племя-я-ашь! Племя-а-шь! - Кричал Иван, бегая по косе. Но его хрипящий и надрывный голос, безнадежно тонул в шуме реки.
И тут Федор дернулся, заметив одинокую фигуру. В противоположном борту, в расщелине, забитой тальником, бревнами и всяким мусором прижался человек и махал одной рукой. Другой держался за торчавшее тонкое бревно.
— Господи! Живой!
Это был Петр Гарнышев. Федор бросился к плотику. Но его догнал Иван и остановил.
— Погодь!
Иван быстро отвязал верхнюю веревку. Федор даже не успел окликнуть его, как тот вплавь кинулся к узнику Халыи.
Перед изгибом реки течение была спокойнее. Ее ширина была не более семи саженей. Вплавь можно было добраться, но риск был огромен. Не справься с течением Иван, посчитает косточки ему за поворотом ревущий порог.
Иван справился с течением. Протиснулся между скалами к рудознатцу и тяжело отдыхал. Веревка, привязанная к поясу, скрывалась в воде по течению.
Федор на косе пытался кричать, что-то советовать, но тот не слышал. Наконец Иван зашевелился и бросил Петру веревку. Последний медленно сполз к нему. Федор видел, как Гарнышев что-то говорил ему, показывая рукой вниз по течению. Зыков понял, что не все потеряно и второй пропавший где-то рядом.
Между тем Иван поплыл обратно, а ученик берг-гешворена остался у скалы, удерживая конец веревки. Федор оценил действия друга. Иван сейчас пытается помочь переправиться бедолаге к плотику, подтянув его веревкой. Но хватит ли? Обессиленный за долгое сидение в сырой расселине скалы, Гарнышев не смог бы сам выбраться.
Веревки хватило. Иван махнул ожидавшему команды Петру и тот поплыл. Течение его подхватило и, сдавалось, еще мгновение, как Гарнышева подхватит поток, а Иван уже не сможет сделать ничего…
И на этот раз обошлось. Иван вытащил беднягу уже у самого конца косы. Помог подняться. К ним поспешил Федор.
Запивая вяленую и начинающую уже плесневеть солонину чаем, настоенном на душице, собранной около берега у самой косы Иваном на прошлой вынужденной стоянке, ученик берг-гешворена рассказывал о случившемся.
Когда плот начал разваливаться, выброшенные от удара о камень они с Егором стремительно пронеслись мимо плотика. Племяш Ивана Егор, был впереди. Его не прибило к скале, а пронесло дальше. Егора же течением ударило о камень плечом. Ухватившись за торчащее в скале бревно, он подтянулся и выскочил в расселину. Плыть к косе не рискнул, так как плечо от ушиба сильно саднило. Мощное течение у берега наверняка подтащило бы к скале и прижало к ней. Тогда все было бы кончено…
— Плывем дальше, Федор! Может он также ждет нас.
— Нет, Иван. Пойдем вèрхом. Смотри, здесь можно выбраться. Не будем дальше рисковать. Груз надо спасти и людей сохранить. Вот что наказал берг-гешворен. Судьба нам помогла найти одного его ученика, Бог поможет найти второго, твоего племяша.
Федор перекрестился и пошел к плотику.
— Федор, так я поднимусь наверх, пробегу над каньоном, может, увижу что, пока вы груз поднимать будете? – просил Иван.
— Ладно, иди. Только недалече. На авось не делай ничего. В случае чего – возвращайся. Вместе мы все одолеем, а поврозь погибнем. Ступай!
Груз поднимали долго. Наверху разожгли большой костер. На террасе была земля болотистая, поросшая кустарником и «пьяной» лиственницей. Под деревьями краснела еще прошлогодняя брусника. Но никто к ней не прикоснулся.
Ивана все не было.
Шум реки из глубины каньона кверху доносился уже ослабленным, но монотонность его не успокаивала, а была угнетающей. Слышалось, как где-то в сухостое строчил дятел. Пичужки беззаботно порхали рядом и с любопытством рассматривали людей.
Вдруг Федор с Петром насторожились. Ниже по течению неистово закричала кедровка. Федор приподнялся и прошел по еле заметной в ягеле звериной тропе вниз. За листвяшками что-то мелькнуло, потом показался Иван. Он шел быстро, а, увидев Федора, остановился, задыхаясь. Зыков подбежал к нему.
— Ну что?
— Там он! Там…
И махнул рукой вниз по течению.
— Живой?
— Живой. Ногу повредил. Ступить не может. Но кость цела.
— Слава Богу,- перекрестился Федор.
— К нему будем двигаться, али сюда его притащим?- спросил Иван.
— Нечего тащить его сюда, коль дорога нам вниз вышла. Ты возьми продуктишек, котелок и всякое такое, что в дороге нам пригодиться. А я с Петром лабаз делать буду. Груз уложим, чтоб медведь не набедокурил. А как работу закончим, к вам спустимся. Костерок разведите, чтобы не проскочили вас. Надо налегке спуститься к Истеру, и лошадьми вызволить груз. А потом по Тырам вместе пойдем до Арбатылы ждать берг-гешворена…
Федор Зыков с Петром Гарнышевым к обеду соорудили лабаз, выбрав для этого четыре поодаль стоявших лесины. Привязали веревками к ним шесты и накидали на них жерди лиственниц. Подняли груз. Петр надежно увязал его пенькой, накрыв сверху корой из лиственниц, и спустился с дерева. После этого ошкурили несущие лабаз деревья, дабы медведь не так просто смог влезть на них. Постепенно они покроются соком, потом смолою, исчезнет запах людей и не привлечет зверя. Посидели под лабазом немного. Поднялись. Федор шел по звериной тропке и делал зарубки.
В двух верстах от лабаза сверху заметили в долине дым костра. Это Гарнышев подбрасывал сырой мох в костер, чтобы было видно издалека. Все обрадовались, что, наконец, снова вместе. Решили отдохнуть и через день идти к устью Халыи, где их должен был поджидать Истер с лошадьми.
Нога Егора болела, но через день отдыха он смог уже идти сам, опираясь на палку. Двигались медленно. Каньон то прижимал их к скалам, то щетинился крутояром, впадающих в него распадков, которые не то, что пройти, спуститься и подняться по ним было страшно.
«И как только Истер с лошадьми выберется отсюда!- , пробираясь сквозь заросли и буреломы, думал Федор. Не сгинул бы. Нас-то четверо, а он один, бедолага, с вьюками, да лошадьми»…
Но сколько они не шли, ни кострища, ни следов лошадей не видели, словно сгинули и лошади и каюр.
Путники часто останавливались, давая отдых Егору. Иван не отходил от него ни на шаг: где подставлял плечи, а где и переносил племяша на спине. Теперь он был его тенью. Гарнышев попутно, как ему наказывал бергешворен, осматривал скалы в надежде найти признаки руды. Попадался белый камень, но в нем ничего не было, что могло бы привлечь внимание горного ученика, разобравшего не один пуд руды на Юнкуре.
К концу пятого дня долина Халыи раскрывала уже объятия Тырам. Русло терялось в тальнике. У самого устья на косе Зыков увидел выброшенное на гальку бревно от собственного плота с обмочалинным концом веревки. Оно лежало в полсажени выше уреза воды, и все шедшие за ним поняли, насколько упала вода в Халые. Зыков перекрестился и произнес:
— Может и хорошо, что раньше нас речка потрепала, да заставила выбраться восвояси своим ходом. А то, неровен час, где-нибудь тут бы и лежали наши косточки. Снова перекрестился.
Все тоже перекрестились и сняли тяжелые котомки.
Обойдя протоки Халыи и Тыров, люди Зыкова не обнаружили следов Истера. Он как в воду канул…
В устьевой части протоки Халыи Федор звал Истера, но ему отзывалось только короткое эхо, а шум Тыров бросал его зов вниз по течению и терялся в шуме воды. Если бы он знал, что за маленькой сопушкой есть еще одна протока, которой и спустился Истер с лошадьми к Тырам. Но он даже и в мыслях не мог себе представить, что каюр не смог протиснуться с лошадьми в непролазных дебрях устьевой части их протоки .
Передохнув день, Федор с Егором решили подняться вверх по долине до того места, где река бежала одним руслом, чтобы еще раз поискать следы Истера. Их не нашли ни в долине, ни на левой, ни на правой террасах реки. Их не было нигде.
Федор с Иваном решили подождать три дня. Голодали.
В устье на голой косе ночевать было плохо, и они остановили свой выбор на сухом островке, поросшим вековыми лиственницами. Разбитые усталостью, они проспали почти сутки. Их даже не разбудил накрапывающий дождь.
