— Что там у тебя еще?- сказал чиновник Берг-коллегии своему секретарю, сморкаясь в надушенный платок.
— Письмо вдовы горного офицера гитенфервальтера Афанасия Метенева в Якутскую заводскую контору о денежных долгах мужа, которое переадресовала она в Берг-коллегию для принятия решения…
— А-а, это того Метенева, который доношениями своими по серебряным делам нас донимал?- поднял брови чиновник,- а потом пшик оказался от того серебра?
— Того самого, - бесцветным голосом ответил секретарь и открыл сафьяновую папку.
— Читай, да побыстрее, обед стынет!
«1752 года, сентября 10. Доношение вдовы А.Метенева Катерины Яковлевны в Якутскую заводскую контору о денежных долгах мужа…»
— Читай по сути! Сколь просит?- недовольно перебил чиновник.
Прошлого 1751 и сего 1752 годов в разных месяцах и числах покойный муж мой, гитенфервальтер Афонасий Метенев, в жизнь свою быв при Якутском заводе командиром, забрал из казны Ея ИВ у целовальников Луки Зыкова [и] Степана Байшева на собственные свои долговые расходы 60 рублев. Оный муж при смерти своей приказал те заемные деньги возвратить мне, нижайшей, которые я в казну заплатить неотменно повинна. Что ради о присылке ко мне денег писала я к родственникам моим в Екатеринбург и уповаю я, что означенные мои родственники в том меня не ставят. Точию присылки за дальностию еще нет.
Означенные целовальники по смерти оного мужа моего, приходя ко мне, те деньги требуют с меня, точию я, нижайшая ныне за всеконечным моим имуществом те долги в казну заплатить чем не имею, ибо по смерти оного мужа моего денег нисколько не осталось, и ныне я с детьми своими едва имею пропитание.
Того ради покорно прошу, чтобы указом Ея ИВ повелено бы взысканием 60 рублев ныне до присылки от родственников моих или по сборе оного ж покойного мужа моего на иноверцах и прочих чинов людей долгов обождать, дабы я от взыскания тех денег в скором времени не могла прийтить в разорение и сущую нищету.
К доношению вместо матери своей
сын Петр Метенев руку приложил.
— Значит, задолжал муженек! – подытожил чиновник.
— Как есть задолжал,- подтвердил секретарь.
— У целовальников деньги брал для дел государевых? Не поверю! Что ему мало денег давали? С Урала, Красноярска и Иркутска горных служителей, да людей работных сымали, к нему направляли. Сколь денег на него потратили. Небось, на свои нужды и тратил?…
— Нет, тут записка прилагается из заводоправления, что гол как сокол гитенфервальтер остался. А еще приписано, что его жена, бывшая купчиха, все свое состояние в завод вложила безвозмездно…
— Ну и дура! И он того!..,- покрутив пальцем в виске, вспылил чиновник.- Столько лет работать, такое жалованье получать, и на тебе – нищий и притом должник.
— Так что же с долгами метеневскими? – спросил секретарь.
— Взыскать! А потом наплевать и забыть! Ежели мы за всех неудачников будем долги отдавать, Россия по миру пойдет.
Чиновник опять достал платок, сморкнулся в него и, как бы между прочим, спросил секретаря:
— Ну, так что там у нас на обед сегодня?
—Рыбка-с, семужного посола, поросеночек с картошечкой по французски-фри…
— Господи, никакого разнообразия!… Все у вас одно и то же, когда же в этом доме поесть что-нибудь можно будет?!…
* * *
В 1774 году на ручье Эндыбал в пределах Верхоянского хребта занимался оценкой серебряных руд унтер-шихтмейстер Петр Афанасьевич Метенев, сын Афанасия Метенева. Вдова Екатерина Яковлена выполнила завет своего мужа. На скудные остатки своего, когда-то гремевшего на всю Сибирь дела, она сумела возродить торговлю, обучить сына горному промыслу в Екатеринбурге. Так появилась первая династия горных офицеров с легкой руки петровского замысла приращать величие России Сибирью.
