— Саша? Панов на проводе. Ты где сейчас находишься?

— Дома.

— Ты мне нужен! Ты один?

— Нет, с женой… А что случилось?

— Ну вот! Прямо тебе и выложи все сразу… Соскучился!

— Что-то на тебя не похоже. Бизнесмены скучают только о деньгах…

— Ну, вот что! Диктуй адрес, куда к тебе подъехать.

Глухов продиктовал.

— Жди! Да… У тебя домофон или что там? Код? Мрак какой-то…, вся Москва за железными дверями…

Панов протиснулся в дверь с огромным букетом цветов и целлофановыми мешками. И, не обращая внимания на расплывшуюся во весь рот улыбку Глухова , спросил.

— Не томи, Саша, показывай свою жену!

— Оленька! Здесь тебя мужлан какой-то дожидается!

В коридор вышла Оля.

Панов галантно раскланялся и, вручив ей букет, поцеловал руку. Она смутилась.

— Ну, теперь до тебя очередь дошла, несчастный мой калекообразный ученый с послужным списком производственника…

Обнялись.

— А это на кухню тащи, пусть женушка твоя разбирается,- указывая на мешки, сказал Виктор.

Когда друзья оказались в зале, Панов шепнул на ухо Глухову.

— Если к тебе еще такие женщины липнут, значит, что-то в тебе есть еще…,- и засмеялся.

Панов прошелся по залу. Скептически оглядел его.

— Так ученые не должны жить, сермяжник! Но это скоро поправим. В общем вот зачем я к тебе приехал. Мне попалась твоя статья по марганцу…

— Бизнесмены еще читают научные журналы?- удивился Глухов.

— Им читают и приносят на блюдечке… Сейчас не об этом. Меня заинтересовали твои выводы. Тебе я доверяю, поскольку знаю, как облупленного. И я ухватился за твою идею. Вложить деньги в поиски и разведку твоего объекта. Сейчас марганца в России мало. Потребность большая. Стало быть, это объект вложения капитала. Как ты на это смотришь?

— А зачем тебе это нужно?

— Деньги должны делать новые деньги, Саша. Сейчас, когда «короткие» деньги уже схвачены, а мы набили свои карманы…, нужно думать о «длинных» деньгах. С «длинными» сроками окупаемости инвестиций. Вот я и подумал о тебе.

— Но это не от меня зависит. Согласно закона…

— Не лезь туда, Санечка! Это удел бюрократии, которую я уже закрутил. От тебя мне нужно следующее. Мог бы ты мне за то время, когда мы с тобой будем жрать водку, набросать на салфеточке контрольные цифры? Сколько надо денег на все и про все. Поиски и разведку… Остальное меня пока не интересует.

— Да в общем-то…

— Значит, успеешь нарисовать. Поэтому вот тебе ручка, - Панов вытащил из грудного кармана ручку, - бумагу сам найдешь, а я пошел на кухню и расскажу твоей жене, кто ты на самом деле. А то она вряд ли знает всю твою подноготную, голь перекатная. Да! И от суммы вложения моего капитала предусмотри процент своего дохода…

Когда подпоясанный фартуком Панов, держа курицу-гриль на подносе, вошел в зал, Глухов сидел еще в кресле и что-то считал на калькуляторе. Следом Оленька несла салаты.

— И сколько?

— Быстро ты хочешь, - буркнул Александр.

— Мне контрольную цифру подавай. Так сколько?

— Много…

— Точнее?

— Очень много! Сам знаешь, в каком малоосвоенном районе находится руда.

Панов поставил курицу, заглянул через плечо Александру.

— Вот эта цифра, что в кружочке? В долларах?

— Да…

— Слушай, нашего брата ни одна революция не исправит! Ты закладываешь крохи и говоришь «очень много». Привыкли за бесплатно работать и думаете, что всегда так будет. Умножь на два, нет, на два с половиной, и брось свои расчеты. Мне ясно уже сколько… Считай мы договор с тобой подписали… Оленька! Неси стаканы, да не рюмки! Мы с Глуховым сделку обмоем.

— Какую сделку?

— Я тебя покупаю, Глухов! Будешь научным консультантом моего проекта на освоение твоего марганца. Платить буду на «рупь» больше, чем ты получал в своей дырявой экспедиции. За два-три месяца евроремонт тебе сделаю в квартире в счет твоего аванса, а то такую красавицу привел и такие окна у тебя, Глухов? Тебе не стыдно?

— А ты спросил, захочу ли я вступать в твою сделку…,- начал, было, Глухов.

— Вот что, Санечка! Я твою проклятую душонку знаю лучше, чем ты сам. Сейчас ты мне готов опять лапшу на уши вешать, мол, так и так, зачем мне это нужно. Я и так как-нибудь проживу… Хорош, Глухов! Теперь я тебя буду учить своему смыслу жизни. Я хочу доказать тебе, Саша, а может и самому себе, что можно в нашей стране жить и при том неплохо. Ну что же вы стоите, как рыба об лед! – И Панов откупорив коньяк, уже наливал Глухову и себе. Оле – шампанское. Сам встал и начал…

— Оленька! Ты обрела человека, который жил, где придется, питался абы чем и при этом еще занимался наукой. И если бы ты знала, Оля,…

— Ну, не юродствую старина! – нарочито поморщился Глухов.

— Нет! Она же должна услышать от твоего друга, с кем она связала свою жизнь?…

Оленька прыснула в кулачок.

— …Так вот, Оленька, это ископаемое человекообразное существо, боится женщин, холодной воды и щекотки!…

— Ну, брось же, старина! – взмолился Глухов.

— …И готовое тебя с собой увлечь в свою пещеру, чтобы ты все свои лучшие годы провела в дырявом шалаше? Отнюдь! Я приму меры…

— Нет, Виктор! Не надо… Я уже решила за вас обоих. Я только с ним и никуда от него…,- перебила его, перестав смеяться, Оленька.

— Нет, вы посмотрите! Это же надо, как только кто-нибудь у Глухова окажется в сфере его влияния они становятся сумасшедшими… Хотя…, это уж не так и плохо! Потому выпью за вас, что вы есть вот такие сумасшедшие, на которых свет держится, которых люблю…

Вездеход бежал по Агаяканским болотам. Рядом с водителем сидел Глухов и всматривался в далекие отроги гор, еще кое-где сверкавшие белизной снега. Там три года тому назад он для всех пропал без вести, а для себя обрел самое главное, жизнь. Смотрел на прибор системы GPS и определял, сколько осталось до места. Стрелка указывала и направление, куда ехать, сколько до наледи, координаты местности, абсолютную отметку…

«Надо же! Дожился ты, Глухов, чтобы так начинать полевой сезон. Тебе исправная техника и работяги, готовые любую команду выполнить, поскольку знают, за что работают…».

Гудел вездеход, расступались болота, и вставала впереди стеной тайга. За поворотом просматривался водораздел Хонгора. Справа от него в ледниках красовалась Мусс Хая.

«Здравствуйте, горы… Как же я скучал без вас!»,- прошептал под монотонный гул вездехода Глухов.