Заведующий лабораторией Института нервничал. Впервые, после того, как ушел из замов директора геологического института, Никита Алексеевич Привалов оказался без темы. Это означало закрытие лаборатории. Так и произошло.

Наступила та полоса для ученого, когда его труд, знание, умение оказались не востребованными, когда, казалось должно быть наоборот в условиях, когда всех интересовала не наукообразность исследований, а результат.

И тогда у него возникла мысль при Институте создать собственное направление изучения закономерностей образования золоторудных и россыпных золоторудных месторождений. Задачами этой структуры должны быть обоснованные рекомендации лицензиатам и предприятиям по добыче золота: где ставить добычные работы, при каких условиях добыча будет экономически эффективной при минимальных затратах горных работ, куда можно вложить деньги, чтобы получить быстрый прирост запасов за счет частных инвестиций?

Это то, что, в общем, он вынашивал давно, но эта идея не востребовалась по ряду причин. Раньше не было частных предприятий, не было механизма лицензирования. Сейчас же, в новых экономических условиях складывающихся отношений между предприятиями, политика Института не претерпела существенных изменений и оставалась прежней, где за наукообразностью выполнения тем по бюджетному финансированию не открывались возможности Институтом зарабатывать себе средства, продавая научный продукт. Плодились отчеты по темам, которые в лучшем случае использовали при написании диссертаций, выпуска брошюр, иногда монографий, но редко востребовались недропользователями. Те хотели иметь более конкретную информацию: где, как и сколько это будет стоить.

«Для этого потребуются эксперты, а не просто исполнители. – Размышлял Привалов. – Потребуется команда специалистов высочайшей квалификации, имеющие практический опыт работы в оценке перспектив месторождений, обладающие способностью нетрадиционно мыслить, желающих реализовать свой потенциал и уметь рисковать именем, репутацией. Не пасовать при неудачах, способных на гране фола добиваться положительных результатов. У них должен присутствовать некий дух авантюризма… В одном человеке все совместить трудно, а вот в команде – можно!».

Привалов присматривался к сотрудникам института, кто занимался рудными и россыпными месторождениями. Такие люди были, но в приватной беседе большинство не верило в результат. И Привалов оставил идею, войдя в тематику другой лаборатории.

На конференции по золоту, вслушиваясь в идеи количественного прогноза, который излагал Глухов, Привалов увидел в его фигуре именно такого человека, которого искал. Он знал, что делал, опирался на колоссальный материал по Южному Верхоянью, смело давал рекомендации, и, что интересно, многие из его рекомендаций подтверждались его, Приваловскими построениями. Но в отличие от него, Привалова, этот исследователь проверял на практике свои идеи и находил…Вспомнил даже случай, когда Глухов открыто признал новаторство лаборатории золоторудных месторождений в открытии нового типа золоторудной минерализации в Верхоянье. Но пошел дальше, нашел проявления золота там, где их никто не ожидал найти.

— Интересные у тебя идеи, Александр Васильевич,- приветствовал Глухова в перерыве между пленарными докладами Привалов.

— А кому они нужны сейчас, Никита Алексеевич? Сейчас людей интересуют не научные проблемы, а проблемы выживания. У тебя-то как?

— Если сказать плохо – не поверишь, а хорошо – будешь завидовать,- отозвался каламбуром Привалов. – Также! Если не хуже. - У вас в экспедиции хоть какой-то народ еще держится…

— Именно держится,- грустно вздохнул Глухов.

— А Валов с Ириной Нестеровной все работают?

— Нет! Уехали на материк.

— Ты знаешь, Александр Васильевич, есть идея. Если не возражаешь, пойдем ко мне в кабинет кофе попьем?

Глухов заметил изменения в Привалове. Раньше он держался уверенно, иногда в нем проскальзывали нотки излишней самоуверенности, даже категоричности в научных суждениях. Он был заметной фигурой на симпозиумах, конференциях по различным направлениям геологии, минералогии, рудообразованию. Его широкая натура всегда была переполнена идеями, и он не стеснялся высказывать и отстаивать их. Несмотря на то, что некоторых мэтров в геологии, которые чаще «украшали» конференции своим присутствием и положением институтов, которые они возглавляли, это коробило. Сейчас же эта уверенность Привалова покинула.

Изменился и кабинет. В нем также присутствовала тень неуверенности положения хозяина. Стеллажи, большой длинный стол были завалены папками, каким-то рулонами графического материала, готовыми, кажется, немедленно запаковаться и отправиться вслед за хозяином.

Привалов выключил электрический чайник, расставил чашки.

— Что-то грустно у тебя стало здесь? – прервал молчание гость.

— Мы все всегда от кого-то зависим… Жизнь грустная, Васильевич.

— А где она в геологии сейчас веселая?

— Тебе кофе с сахаром или как? – не поддержал тему Привалов.

— С сахаром. Я так не чувствую напиток и его вкуса.

— Я, напротив, люблю без сахара. Как видишь, у нас с тобой разные подходы к такому житейскому вопросу,- засмеялся Никита Алексеевич.

Пили кофе. Говорили почти ни о чем.

— Так вот! У меня есть идея, не знаю, понравится ли тебе она, а если даже и не понравится, я бы хотел услышать твои соображения по этому вопросу. Дело вот в чем…

Привалов встал и подошел к карте.

— Смотри! Вот здесь работают старатели. Вот на эти участки уже выданы лицензии, но работы не начинают. Боятся вкладывать деньги и чего-то ждут. А вот эти районы золотоносности изучены из рук вон плохо. К тому же, старатели моют, но их интересует металл. Не интересует геология и проблемы коренных источников. А если и интересуют, то в такой части. Где можно найти богатые по содержанию металла, но небольшие по объему тела. То бишь, жилешки. Они могут их брать, хотя бы по примеру ваших южных месторождений. Нас, как ученых, интересует то, что им до лампочки – геология. Но Институт наш беден. Геология в экспедициях хиреет. Денег на изучение объектов нет.

— Так в чем же идея?

— А в том, чтобы заставить платить тех, кто добывает!…

Глухов присвистнул.

— У нас есть такой Боравлев, но ты слышал о нем, сейчас в золотом бизнесе. Моет. Лицензий набрал кучу. Я ему говорю, давай мы тебе разбракуем твои россыпи и сократим затраты, а ты профинансируешь наши работы. И знаешь, что он ответил? Мол, если из трех россыпных объектов, хотя бы один даст прибыль, я буду доволен. Остальные брошу, пусть другие разбираются. И на хрен мне ваши научные рассуждения. Но…, правда, один раз припекло его, позвал, попросил, я ему сделал, он заплатил. И все!

— Так-так, стало быть, обращался все же?

— Один раз всего.

— Вот здесь и собака зарыта. Дело в том, что таких, как Боравлев дальше будет больше, когда возьмут богатые россыпи, а на малых наплачутся. Вот я подумал и решил создать структуру, куда бы вошли такие эксперты, как ты. Объекты заказов я получу. Мы им будем давать сливки рекомендаций, они нам будут сливать деньги. А на них мы сделаем настоящую науку.

— Вроде частной?

— Да!

— Заманчиво, но ничего не получится.

— Почему?

— За все теперь надо платить, Никита Алексеевич. За геологическую информацию в том числе.

— Вначале будем покупать, а потом, накопив ее – будем продавать! Ведь ты в своей голове держишь такую информацию, которую извлечь тебе трудов особых не стоит из твоего самого, что ни на есть, серого вещества…

— Не такое уж оно серое! - засмеялся Глухов, намекая на классика кино.

— То есть, мы должны зарабатывать деньги своими знаниями, которые государству сейчас не нужны. Оно выкинуло нас из своего покровительства. Так начнем жить сами, собственным умом.

— Идея замечательная. Но только мне важный проект нужно закончить.

— А-а! За марганец взялся? Я не тороплю. Выйдешь с поля, и поговорим, хорошо?

— Считай, уже согласился!- засмеялся Глухов.

Зарегистрировав собственное предприятие по оказанию научных консультативных услуг по разбраковке и оценке перспективности рудных и россыпных объектов недропользователям, Привалов не успеет сообщить об этом Глухову, поскольку узнает о том, что тот пропал без вести. Скоротечная болезнь самого Привалова не позволит материализоваться его идеи в создании первой частной геологической структуры, способной одновременно делать науку и немедленно внедрять ее разработки в практику.